Я мог бы родиться в далёком Аккаде,
В начале истории, в эхе времён,
Сражаться под Уром, погибнуть в осаде
Средь тысяч других позабытых имён.
И видеть в конце, как ещё один город
Становится частью империи той,
Которой в итоге я был перемолот
Во имя Саргона, в наш век золотой.
Я мог бы скитаться в эпоху шраманов,
На сломе традиций, при кризисе Вед,
И в мире страдания, лжи и обмана
В посте и аскезе искать свой ответ.
Смотреть, как старательно тексты писали
Те школы, которых уж нет и следа,
Беседовать долго с Маккхали Госалой
И сгинуть с ним вместе во мгле навсегда.
Я мог бы застать Троецарствия смуту,
Когда на руинах династии Хань
Весь мир оказался предельно запутан:
Дворы и интриги, раздоры и брань…
И пить с Мудрецами Бамбуковой Рощи,
И, глядя рассеянно в бледный закат,
Вздыхать о былом, когда жизнь была проще,
И ждать, что вернётся Небесный мандат.
Я мог бы стать жертвой Крестовых Походов,
Простым обывателем древней земли,
В султаны и графы не выйдя породой,
Жить скромно и просто в библейской пыли.
Больным, исхудалым, одетым в обноски,
Дожившим с трудом до глубоких седин,
Бежать, когда город берёт граф Буйонский,
Бежать, когда город берёт Саладин.
Я мог бы очнуться в траншеях Вердена,
В бесчисленных битвах за форт Дуомон,
И месяц за месяцем ждать перемены,
Хоть ими не славится Западный фронт.
Погибнуть в атаке под облаком хлора?
Вернуться домой в изменившийся мир?
А может получится взять их измором?
Пусть лучше решает штабной командир...
В любую эпоху на всём белом свете
Все люди вот-вот ждали мрака и тьмы,
Но тьма отступает, рождаются дети,
Однажды на свет появились и мы.
И мы, как и те, кто до нас, убегаем,
Боимся и прячемся, смотрим назад,
И мним наше время то адом, то раем,
А время как время — не рай и не ад.
Не я выбирал, где и кем мне родиться,
Не мне выбирать, куда дальше идти,
Несётся, несётся вперёд колесница,
И кто его знает, что там на пути.
Всё будет как будет — не хуже, не лучше,
А так же, как прежде. И день ото дня
Всё дальше лететь будет шар наш заблудший,
Сначала со мной, а потом без меня.
